Для утробы – в котомке еда, Для души – карандаш и бумага, В эту сырость бреду, в холода, Чтоб испить одиночества брагу. Я в природе хандру растворю, И, расставив незримый треножник, Нарисую хмельную зарю, Позавидует даже художник!.. Пусть ветра порезвятся со мной, Груз уныния с плеч моих скинут, Я почувствую, как за спиной Осыпаются листья с рябины. Небесами упьюсь, как вином, Становясь озорней и моложе, И подумаю лишь об одном: “Где ты друг мой, Есенин Серёжа?..”